— Олег Николаевич, — начал Виктор.
— Да зачем, Витя? — сорвался Сорочан, выплескивая накопившееся напряжение. — Она просто катается! Ничего такого, — он запнулся, подыскивая нужное слово. — Ничего… компрометирующего! Зачем?
— Олег Николаевич! — вспылил, в свою очередь, охранник, — вы на себя посмотрите! Вы скоро превратитесь…
— Хватит! — рявкнул Сорочан и грохнул кулаком по столу.
Сергей видел его во второй раз в жизни и впервые — не на шутку разгневанным. Судя по растерянному выражению лица Виктора, приступы гнева, если и случались с хозяином, то крайне редко, настолько, что охранник подзабыл, как и в чем они проявляются, а главное — как на них реагировать.
— Олег Николаевич, но ваша компания! — воскликнул Виктор, заливая разыгравшийся огонь первым, что попадется под руку — ведром керосина.
— До свидания! — поднялся Сорочан и, выйдя из–за стола, виновато кивнул Сергею, — извините еще раз.
Виктор вскочил, но Сорочан предупредительно вытянул руку.
— Вы еще посидите, закажите что–нибудь. Я на такси доеду, — чуть повысив голос, не дал он сказать открывшему было рот охраннику.
Хлопок двери подействовал на Виктора отрезвляюще — он уселся напротив явно смущенного Сергея, такой же невозмутимый, как прежде, всем своим видом демонстрируя, что не собирается забрасывать на полку разработанный им же сценарий, несмотря на то, что продюсер забраковал пьесу на глазах у труппы. Движением руки, не допускающим возражений, Виктор смахнул пачку купюр со стола, и вот, она уже скрылась во внутреннем кармане его куртки.
— Не обижайся на него, — как ни в чем не бывало, сказал охранник, — это все стресс, понимаешь? Он вообще–то голос почти не повышает. Про деньги, надеюсь, все ясно?
Сергей неопределенно пожал плечами.
— А что непонятного? Все остается в силе: работаешь еще три недели, как договаривались. И получаешь вознаграждение. А это — он поморщился, кивнув на дверь, — нервы, эмоции. Не будем обращать внимания, мы же профессионалы. Разве не так?
21
Из квартиры на Яловенской улице, решил Сергей, он обязательно съедет. Непременно, вот только еще заработает и снимет квартиру в центре. Двухкомнантную, с новой блестящей ванной и, черт возьми, стеклопакетами, гостеприимными к ветру только по команде хозяина — когда он соизволит их открыть.
Каждый раз, возвращаясь домой уже затемно — Лилия теперь редко возвращалась домой раньше десяти вечера, а показываться на Гольфе запрещала договоренность с Виктором — Сергей словно окунался в прежнюю, все более казавшуюся ему чужой жизнь. Вслух сам с собой он ворчал что–то о задворках, о единственном маршруте, ведущем в центр города, и о том, что вставать в полшестого в маленьком Кишиневе, чтобы к девяти быть в другом районе города — форменное издевательство, но все это было брюзжание, призванное завуалировать пугающие мысли. Мысли о том, что все кончено и, чтобы жизнь приобрела хоть какую–то ценность, с ней необходимо поскорее покончить — мысли, не вызывавшие, как прежде возбуждения, в том числе и сексуального. Теперь от них хотелось спрятаться, хотелось не замечать обездоленных и не знать, что в мире существует горе и несправедливость. А еще — не думать о том, на что жить, когда закончится месяц — его личный золотой век продолжительностью в тридцать дней, за который он уже получил аванс в одну тысячу евро. Еще две тысячи маячили уже не на самом горизонте, но все равно до них оставалось еще три недели, и с каждым новым днем Сергею все сильнее тревожил горизонт, за которым вполне могла ожидать не райская долина, а очередная пропасть. Подобные тревоги он, словно мухобойкой, отгонял надеждой на то, что подозрения в нечистоплотности Лилии только усилятся и глядишь, его попросят поработать еще с месяц, а если, повезет и с квартал. Он даже стал подумывать, что неплохо бы эти подозрения подогреть самому.
Но пока следовало приодеться. Он купил еще один костюм, еще рубашку и галстук. Чтобы обнова бросалась в глаза, новый костюм был оттенка кофе с молоком, рубашка — черной с серебристыми полосками, а галстук — и вовсе белым. Нарядившись во все это великолепие перед зеркалом, Сергей сам себе напомнил уголовника средней руки. Как раз то, что нужно для кишиневских ресторанов.
Рестораны. Кавказские и итальянские, молдавские или отрекомендованные просто как лучшие в городе, все они вскоре перемешались в голове Сергея, как смешивались у него в желудке шашлыки и шопский салат, свиные отбивные и красное пуркарское. Ярких пятен в насыщенной, но, как вынужден был признать Сергей, весьма скучной картине кишиневских ресторанов, было два: огромная кость в бульоне взамен обещанной баранины в азербайджанском ресторане и суши–ресторан, у которого Сергей теперь парковался без опаски: чтобы опознать в нем самом того самого таксиста, помимо острой памяти, требовалось редкое воображение.
Еще он заметил, что после суши его не удержать. Едва оказавшись дома, он несся в туалет, дважды подряд серпантинил, еще разок выдавливал из себя «веселые бомбочки» и еле доходил до кровати, на которой обнаруживал себя утром, в костюме, приспущенных брюках, а иногда и в одних тапках.
В один из таких вечеров по дороге из туалета он отогнал сваливавшийся, как солнечный удар на беззащитную голову, сон и свернул к компьютеру. Зашел на сайт объявлений и удивившись обилию предложений, сохранил страницу экспресс–знакомств. Разнообразные формулировки настолько явно кричали об одном, что Сергей, не разбираясь, стал набирать первый попавший на глаза номер. Он набрал его только до половины: перед глазами всплыло совсем свежее воспоминание.
Сергей вспомнил, как возвращался домой, как всегда в сумерках, когда у самого подъезда с ним поздоровались подростки — пацаны из соседнего подъезда, окружившую какую–то невзрачную прыщавую девку. Сергей устало буркнул в ответ и когда уже шел по первому лестничному пролету, до него донесся хриплый голос девушки: «Ну что, по сотке с каждого?».
Смысл вопроса дошел до Сергея, когда он уже сунул ключ в замочную скважину. Черт, чего только она в себе не носит, брезгливо подумал тогда он. Она словно стояла сейчас между ним и экраном компьютера — крохотная нелепая шлюшка с грязными волосами, она была в каждом этом «Кудесница познакомится», «Чародейка», «Ласковые подружки для одинокого парня».
Сергей привычно тронул себя за ширинку, но вдруг пальцы другой руки, все еще обнимавшие мобильный телефон, запрыгали по кнопкам и суетились до тех пор, пока Сергей не увидел в телефонной книжке нужный номер.
Нажав кнопку вызова, он откашлялся, сосчитал гудки — всего шесть и лишь после этого услышал:
— Сергей, ты, что ли?
Непривычно–глухой голос Сандры.
22
— Ой, не получается!
— Один палец посередине, а первым и четвертым сжимаешь. Вот так.
— Ой, упал.
— Ну что же ты! На юбку брызнула, что ли?
— На пол.
— Ничего страшного. Давай еще раз попробуем.
— Мне неудобно. Все смотрят
— Да кто смотрит, тут нет никого.
— Официанты в том зале.
— Это вообще не их дело. Кушай как тебе удобно.
— А руками можно?
— Погоди. Молодой человек! — обернулся Сергей.
Подскочил официант.
— Вы нам вилку с ножом, пожалуйста.
— Желаете европейские приборы?
— Ну, я так вроде и сказал.
— Могу принести учебные палочки.
Сергей и Сандра переглянулись. Сандра дебютировала в суши–ресторане, и неизвестно, пекут ли японцы блины, во всяком случае в меню ресторана их не значилось, поэтому приходилось согласиться с тем, что первые роллы явно выходили у нее комом. Хотя она их и не лепила вовсе, или что там с ними делают во время приготовления. Сандра всего лишь старалась их съесть, они же строптиво разваливались под палочками, казавшихся в ее руках даже кривыми.
— Пожалуйста.
Официант протянул новые палочки — стянутые резинкой посередине. Сандра опасливо приняла их и под ободряющей улыбкой Сергея с первой же попытки отправила в рот ролл с угрем, не проронив и рисинки мимо. Славно все–таки, что ресторан открыт до двух ночи и совсем уж замечательно, что официанты терпеливо ждут до трех, пока припозднившиеся клиенты не оплатят последний счет.
— Можно я их домой возьму? Буду тренироваться? — Сандра подняла глаза на официанта, только что подсунувшего Сергею кожаную обложку с явным намерением получить ее назад с купюрами внутри.
Официант с наигранным пониманием кивнул одними глазами и с поразительно ровной для столь позднего часа осанкой снова отправился за чистыми палочками.
Сергей еле успел накрыть зевок рукой. Все было ему лень — и подковырнуть горделивого официанта, и даже фантазировать об остатке ночи, в который, как и в несколько предыдущих, ему подарит себя Сандра.
